В Ордо Фавониус всегда имелось, чем заняться: Тейват был достаточно примитивным, чтобы даже при скромно пробивавшихся знаниях о людях и здоровье, как и додумавшийся до бытового комфорта, а большую часть вещей приходилось делать вручную и в пешую — это оставалось классикой. Что подразумевало некоторую трудоёмкость и медлительность, не всегда рациональную трату времени без наличия, тем не менее, альтернатив. Бумаги занимали время, почта, дорога, сами дела; кони в этом смысле были чем-то даже более ценным чем золото, правда. Хорошо, что их в целом Ордо хватало, по крайней мере все ключевые вылазки покрывались, а для патрулирования города вне задержаний хватало и пеших.

Отправлять самых лучших рыцарей всех разом — такое себе распределение ресурсов, особенно когда заданий много, а контроль как за новичками, так и чуть менее способными единицами требовался в каждой из команд. Потому что Дилюк, что Джинн, что Кайя — чем старше и опытнее становились, тем реже отправлялись на миссии вместе; втроём последний года полтора — почти никогда, вдвоём — время от времени. С названым братом так и вовсе тяжелее было, ведь тот уже капитан, у него и подопечные, и "ученики", и кавалерия в наличии — занятой, в общем. Джинн не то чтобы сильно отставала, имея не меньше амбиций и добиваясь успеха даже без стекляшки архонтов (от чего, если честно, Альберих испытывал субъективное удовлетворение). Но вот сейчас им как раз выпала миссия, на которую отправили двоих из трёх: к одним из руин старого Мондштадта. Кайя находил ироничным, что руин и заброшенных старых поселений в Стране Свободы меньше, чем "настоящих" и действующих, но то, кхмн, просто его специфическая точка обзора на мир; окружающим  замечать и задумываться об аналогичном не обязательно и даже не слишком желательно.

От жителей одной из деревень поступили жалобы на то, что местность в последнее время то и дело страдает из-за напастий: то хиличурлы с магами Бездны, то люди всякие недобрые; похоже, мол, что ни то лагерь где укромный обустроили, ни то отыскали чего лакомое, теперь к людям толкавшее. Отправлять на это целую группу смысла не имелось, пустая трата вечно занятых ресурсов. Но вот Джинн и Кайя — этого должно было хватить: они хоть юные, а способные, талантливые и не без опыта. Такие и на руинах не навернутся, и позаботиться о себе способны, и отпор дать, да и вместе работали замечательно; Джинн не позволит ничему пойти неправильно, а Кайя надумает, как выкрутиться в случае чего. В общем, решение простое и достаточно разумное. Едва ли эти ребята позволят заданию затянуться, потратив на него ровно столько времени, сколько понадобится (ведь впереди их ещё бесконечное множество, кхмн).

Изначально всё в самом деле шло как по маслу: напарники обошли большую часть предполагаемой территории, облазили немалую долю руин, но вне одного "спавшего" стража и группы хиличурлов ничего так и не нашли. Это даже почти обидно, ведь потащились вдаль, да и настрой был разрешить проблему: у неё должен был источник, а пока выходило, что, ну... случайное стечение обстоятельств, по воле случая повторявшееся из раза в раз? Интуиция подсказывала, что нет, и что-то впереди точно ждало, не стоило сворачивать свой условный патруль досрочно. Чтобы совесть была чиста, "мы всё посмотрели, точно всё, совсем всё". Да и Кайе нравилось, к тому же, проводить время с Джинн. Вне лишних людей, которым приходилось разжёвывать, замедляться и просто — не то, не те, не так.

— Похоже, если источник всех беспокойств местных где-то и засел, то искать стоит в менее доступных местах... Правда, я без понятия, что в таком случае нам предстоит найти. А всё-таки! Не против, если попытаемся протиснуться глубже? Я видел пару трещин: может, оно и приведёт нас к тому, что все проблемы и привлекает, — магические предметы, еда, артефакт, какие-то сокровища или некое существо, которое можно за дорого продать или принести в жертву "стихийным богам" — не узнают, пока не найдут; если найдут.

— Становится легче? — не могу не спросить, хотя знаю, что наши ситуации с Деймоном не похожи. Совесть, человечность и чувство вины удерживало его от порыва осушить тело очередной жертвы до последней капельки крови? Или всё-таки нежелание привлекать к себе внимание? А может и попросту хорошее настроение... Не обманываюсь на этот счёт, старший Сальваторе не поймёт моих страхов. Не так, как понял бы Стефан. Но, в отличие от последнего, он и не осудит. — Через год, десять, сто? При виде крови, — знаю, что ответ вампира мне не понравится. Я словно бы балансирую на самой хрупкой ветке, чёрт знает зачем на неё забралась, а Деймон — порыв ветра, который может как помочь удержать равновесие, так и сбросить на землю...

— Веселиться, не оставляя следов... Даже если тебе плевать на людей, нужно иметь самоконтроль, чтобы не привлечь к этому веселью нежелательное внимание, — замечу, опуская взгляд в пол. Неоднозначные ощущения. Деймон действительно пытался стать мне хорошим учителем, благодаря ему я сейчас не загрызла первого встречного, который [неважно каким пьяным или наглым был] этого точно не заслужил. Но это всё ещё был Деймон... Парень, который заколол лучшую подругу своего брата. Парень, который свернул шею моему брату. Тот, кто использовал, внушал и питался моей подругой, а после и её хотел заколоть... Довериться ему всё ещё было непросто, но что-то внутри подсказывало, что можно и нужно. Я словно подснежник тянулась к первому тёплому лучу солнца, лучу, который прорывался из этого мрачного вампира.

— Стефан... Он просто... Другой? Он пытался питаться человеческой кровью, ты и сам помнишь. И у него получалось сдерживаться, но совсем недолго, — вспомню на выдохе. Каким бы замечательным ни был мой парень, приходилось признать его единственный минус — взаимоотношения с человеческой кровью. Я не знаю, нужно ли больше практики, больше желания, сложно обвинять в таком вампира, которому сто пятьдесят лет. Он явно старался, у него было столько времени, чтобы научиться питаться, не убивая людей... И он не смог, только поэтому выбрал для себя животную диету. Потому что иначе бы продолжил вредить.

— Сейчас только ноябрь, но все в классе взбудоражены весной, — сменю тему в усмешке. — Хорошо в конце марта вербе, расцвела себе, скинула почки через десять дней и стой спокойно ещё год. А что у нас... Окончание школы, вступительные экзамены. Как я могу сейчас думать о колледже? Все эти ребята, — обведу взглядом зал, — они в опасности рядом со мной. Впрочем, у третьекурсников, наверное, кровь уже не такая питательная, — усмехнусь вновь. Чтобы разрядить обстановку, которая накалялась, наверное, только у меня в голове. Одолевала паника, сомнения. Справлюсь ли я с новым заданием Деймона? Справлюсь ли вообще? Не только сегодня, не только в этом зале, но и завтра, послезавтра, через месяц... До мая ещё было так много времени, могла бы сменить своё решение ещё тысячу раз. Сегодня забиться в угол и отказаться в принципе куда-либо поступать, а завтра дать шанс этим тренировкам снова. А могла бы и просто потерять контроль, на следующем "подопытном", через одного, через двух, пятерых...

— Уверен? Что стоит отпускать меня одну в толпу? — сомнения продолжат одолевать, только сейчас решусь поднять обеспокоенный взгляд на Деймона. Столкнувшись с его глазами, с его хищной улыбкой, не удержусь от улыбки в ответ. Сальваторе верил в меня, и это было... Приятно? Во взгляде всех остальных читалось волнение, не только за меня, но и за тех, кем придётся питаться — знаю, чувствую. Друзья волновались обо мне, когда поняли, что ни животная, ни донорская кровь не подходит. По необъяснимой причине мой организм отвергал оба варианта, а питаться людьми — это и для опытных вампиров рискованно. — Ладно... Ты ведь будешь здесь, если что-то пойдёт не так, — конечно, не хотелось бы, чтобы пошло, но я старалась думать не об этом. А о его дерзкой улыбке, к примеру, и стыдно бы было не принять этот вызов.

Последние крупицы здравого смысла ещё пытались убедить, что зря мы сюда пришли, но было поздно. Я уже схватила одну из стопок, что паренёк с обнажённым торсом проносил на подносе мимо нас — скорее всего, все стопки были для определённой компании, но ничего, добавит ещё. Протяну алкоголь и Деймону, и прежде, чем он сможет возразить [ну а вдруг? одно дело заказывать в Мистик Гриле, а совсем другое — пробовать что-то на студенческой костюмированной вечеринке; будь мы оба до сих пор людьми, неизвестно, какими бы и проснулись ли на утро], осушу свою стопку. И только потом юркну в самую толпу.

Мало кто откажется от танца с незнакомкой с таким декольте, особенно на пьяной подростковой вечеринке. И я пользуюсь этим шансом, впиваясь в шею очередному незнакомцу, что положил руки на талию. Три секунды — должно ли это быть просто? Только если отвлечься, не думать о том, где я сейчас и чем занимаюсь. Отсчитать, оторваться от шеи, проскользить вправо. Мне казалось, что самым сложным будет первый раз, но нет. Думать о точности становилось сложнее с каждым новым. Хотелось задержаться ещё ненадолго, а ещё лучше — поддаться ритму ремикса, не отсчитывая никакие секунды и не меняя партнёра. Именно поэтому, после очередного укуса, я остановлюсь и найду взглядом Деймона. Вмиг откажусь перед ним и положу руки на плечи, смыкая пальцы за шеей.

— У меня получается, учитель? — в улыбке обращусь к мужчине и потяну на себя, чтобы вытащить из угла поближе к танцующим. — Почему же ты сам пропускаешь всё веселье? — подмигнув Деймону, прокручусь и окажусь к нему спиной, начиная двигать бёдрами в такт музыке.

Определённо, с этим парнем было что-то не так. Решительно не так.

Во-первых, документы.  Ещё ни разу Скалли не доводилось видеть вместо обычной бумажной книжицы пластиковый микро-чип. Можно ли, в таком случае, данным, что написаны на нём, хоть сколько-нибудь доверять? Сомнительно.

Во-вторых, он явно был сбит с толку: задавал совершенно странные вопросы, по которым, честно говоря, легко мог сойти за дурака. Ответы на эти вопросы были элементарными, однако парень всё равно не выглядил как дурак. Скорее, он был похож на человека, которому очень хочется поскорее сбежать из больницы. Скалли не стала задаваться вопросом, по каким причинам пациент всеми возможными способами сигнализировал о наличии у себя синдрома беглеца. Едва увидев значение на табле танометра, она поняла, что ему, как бы того не хотелось, не сбежать.

— Я не наркоман, — вероятно, сразу сообразив, почему её так заинтересовали её вены, сказал он. Скалли в ответ кивнула. Она уже сама убедилась в том, что, в отличие от своих документов, он говорит правду: никаких видимых следов наркотической зависимости не было, и вряд ли гипотетический анализ крови мог что-то другое показать.

Гораздо сильнее Скалли заинтересовали другие слова пациента, обронённые будто бы нехотя, невзначай:

— Что вы имеете в виду под фразой "не замечал за собой системы", мистер Рамон? — со всей своей проницательностью посмотрев на пациента, спросила она. — Подобные резкие и беспричинные головные боли уже случались раньше? Насколько часто?

Скалли приподнялась, чтобы осмотреть глазное дно своего пациента. Подозрения подтвердились: сосуды были красными, один лопнул.

— Смотрите влево! — распорядилась она, кивнув, когда он послушался. — Теперь вправо. Вверх. Вниз.  Хорошо.

На самом деле, не очень-то и хорошо — именно так можно было охарактеризовать состояние парня. Он, возможно, никаких глобальных ухудшений своего состояния, кроме головной боли, не чувствовал, быть может,  прямо сейчас ему сложно будет поверить в то, что болен, однако факт оставался фактом. На данный момент его состояние оставляло желать лучшего. И подозрительность Скалли буквально сразу же ушла на второй план.

Конечно, от того, что паренёк оказался болен, история с его документами не переставала быть мутной. Она по-прежнему оставалась весьма подозрительной, и мистер Рамон, как и пару минут назад, продолжал вызывать вопросы, однако, Скалли была, в первую очередь, медиком, давшим однажды клятву Гиппократа, и её задачей, её долгом было помогать нуждающимся в помощи. Не важно, говорил ли этот самый нуждающийся чистую правду, и были ли документы, подтверждающие его личность, бумажной книжечкой или пластиковой карточкой.

— Где сильнее всего болит? В каком месте? Можете показать? — озадаченно спросила она, и, пока он подчинялся (ведь ничего другого не оставалось), внимательно наблюдала за характером его движений, про себя отметив, что рука его слегка дрожит. Что, как и лёгкая заминка в движениях и некоторая заторможенность речи, из нормы его нынешнего состояния не выбивалось.

— Мистер Рамон, сейчас я попрошу вас сделать комплекс действий. Вы должны следовать моим словам и чётко выполнять всё, о чём я попрошу вас, — строго заговорила она, — вам понятно?

Она не особо следила за его реакцией: во-первых, во взаимодействии пациента и врача главный врач, а, во-вторых, решив банально задержать этого подозрительного человека здесь до выяснения обстоятельств, она, неожиданно сама для себя, возможно, нашла причину его недомогания. И, увы, то была отнюдь не простая головная боль.

— Пожалуйста, улыбнитесь. Поднимите правую руку. Теперь левую. Теперь, пожалуйста, обе, — командовала она, продолжая со всем своим вниманием наблюдать за ним. — Хорошо, спасибо. Это всё пока.

Для пущей убедительности Скалли кивнула. Она выслушала его короткие пояснения о себе самом (в которые, впрочем, всё равно не спешила поверить, тем более, ещё сильнее смутившись от слова "путешествую", так странно оно было произнесено). Про себя отметила и прозвучавший совершенно дико вопрос про лимонад, как будто мистера Рамона интересовал вовсе не обычный напиток, а факт отсутвия или наличия в городе в ближайшем переулке космического корабля, и его постоянные заминки в ответах, суету и панику, что, очевидно, всё больше разросталась с момента, как он оказался в клинике, переступил её порог.

— Я буду откровенна, мистер Рамон, — подытожила она самым что ни на есть серьёзным тоном, — в ближайшее время, вам вряд ли можно пить лимонад, и точно не стоит подходить к компьютерной технике. У вас все признаки начинающейся гипертонии, которая, в свою очередь, ведёт к дальнейшему инсульту, если её не лечить. Я бы рекомендовала вам лечь на обследование. Вы проведёте здесь, по меньшей мере, несколько дней, пока все с вашим состоянием не станет более ясно.

И, поскольку они оба прекрасно понимали, что у него есть довольно пикантная тайна, Скалли поспешила добавить, правда, поджимая губы, чтобы всеми силами показать Рамону, что это против её правил и радости не доставляет:

— Вопрос с вашими документами я беру на себя, — она подавила вздох, — обещаю.

На несколько минут Скалли покинула паренька размышлять о главном, а затем вернулась со стаканом с шипучим раствором внутри:

— Боюсь, обычный аспирин нужного эффекта не даст, — пояснила она, протягивая ему стакан, — выпейте это. Отлично сбивает давление. Сейчас это — главная задача, которую необходимо решить.

Все изменилось. Империя была побеждена. Это казалось странным... нет, не так. Чувство было, как будто ты бежал очень-очень долго, остановился, а сердце все еще колотится, и хочется двигаться дальше. Но... куда? Герои нужны только на войне, в мирной жизни герои уступают обычным служакам. С осколками Империи могут разобраться его друзья. Разобраться – это, конечно, громко сказано... Попробовать держать под контролем. Лея тут же ушла в политику, кто бы сомневался. А он?
Люк – теперь уже не герой. Но он и не фермер с Татуина. Он оставил далеко позади того наивного мальчика. И... да, сыном своего отца он будет всегда. Это не изменится.  Он еще помнит сполохи погребального костра и призраков... Еще грустит. Но нужно двигаться дальше. Если Люк – не герой, то кто он? Ответ на этот вопрос пришел сам: «пилот, джедай». Джедай... последнее слово резануло, откатилось эхом... Джедай. Хранитель мира. И ведь не только он... По-прежнему есть люди, одаренные в Силе, они разбросаны по галактике.
Это может быть его делом – собрать этих людей. Дать им надежду. Научить. Люк сам умел еще немногое... Он и меч-то собрал не так давно. Отец говорил, что Люк завершил обучение. Значит, пора учить других. Люк пока не представлял, как. Но надо.
...Последнее время ему виделись странные сны. Планета – жуткая, с красными небесами. От нее разило Тьмой. Пещеры, черные заросли... Он идет сквозь эти заросли, словно знает, куда. Выходит к поляне, на которой горит костер. Так мирно, обыкновенно... просто костер на поляне, на жуткой планете. Сны не давали покоя. Было страшно, но и тянуло проверить. Тянуло в небо. Люк прошерстил голонет и карты галактики. Планета существовала – Датомир. Странно... На темной планете – что может понадобиться? Но своим чувствам Люк привык доверять, а потому попрощался с друзьями, сел в крестокрыл, задал координаты...
...И вот он. Тот самый момент.  Люк чувствовал себя как вор – будто он лезет в сокровищницу древнего ситха без защиты и плана. И вообще, зачем ему ситхские сокровища? Перед мысленным взором встал образ отца. Бывшего джедаем и ставшего ситхом. Хорошо, хорошо. Ситхи могли украсть джедайские артефакты. Или... одним глазком, чуть-чуть... «Легче Темная сторона... Соблазнительнее... да...» — вспыли в памяти слова мастера Йоды. Ну так я и не там! Люк почувствовал раздражение – на кого? На покойного уже магистра? На себя?
Он посадил крестокрыл на первую же приглянувшуюся площадку, откинул фонарь кабины. Воздух Датомира наполнил легкие. Он пьянил, кружил голову... напитанный неведомыми запахами и Тьмой. Люк вылез из крестокрыла, огляделся... Точнее места выбрать было нельзя! Это же вот оно, из сна! Вот те заросли... Люк Силой раздвинул лианы, пошел вперед. Пещера... И костер. Костер на поляне. Самый обыкновенный, походный костер. Люк замер, не решаясь выйти из зарослей на поляну – только наблюдал, отодвинув лиану, за человеком у костра, и никак не мог понять, кто тот... Что обладатель Силы – это Люк понял. Но кроме этого – ничего. Но не вечно же так стоять, поэтому Люк откинул лиану и сделал шаг вперед...

Первооткрывателем робототехники справедливо считают Да Винчи. Именно его гений создал ещё в тысяча четыреста девяносто пятом году рыцаря, способного шевелить руками и вращать головой. Уже в наше время учёным удалось создать реконструкцию по имеющимся чертежам. И это считается довольно крупным достижением современной науки. Механических дел мастер восемнадцатого века Жак де Вокансон продвинулся ещё дальше: создал знаменитую утку, позже названную в его честь, и андроида, способного играть одиннадцать мелодий на флейте.

Само же слово "робот" пошло из пьесы Карла Чапека о производстве, выпускающем искусственных людей. Тогда, всего столетье назад, роботы казались некой фантасмогорией, выдумкой богатого ума и яркого воображения, мечтой возвышенного гения. Даже с внедрением в обыденную жизнь компьютера и Интернета, сама возможность того, что роботы в будущем смогут стать частью быта, казалась только бредовой фантазией отчаянных, и не более.

С тех пор уже прошло несколько десятков лет, и, в общем-то, роботами вряд ли можно было кого-то удивить. И всё таки то, что Скалли видела сейчас перед собой, было, в высшей степени, потрясающе и невероятно. Этот феномен, выглядящий слишком самостоятельно и слишком раскованно себя ведущий, чтобы быть просто игрушкой, чьей-то злой шуткой, отметал любые попытки в научное объяснение напрочь, не оставляя знаниям в своей сфере, которыми на сегодняшний день владел человек, ни единого шанса.

Но Скалли в абсолютную реальность происходящего всё ещё до конца поверить не могла. Она не была бы собой, если бы поверила. Поэтому стояла на своём прежнем месте, и наблюдала, что же будет эта махина делать, фиксируя каждый шаг, каждый жест. От её цепкого взгляда не укрылось то, какие огромные у робота лапы, а также, что он устал и явно раздражён. Наверное, ей стоило его бояться, но она не собиралась — слишком через многое прошла уже, многое повидала, и была смелой отчаянно. Другого выхода, она это знала, просто нет.

Скалли вздрагивает на гневный рык Мегатрона: "Не дождётесь!", вновь принимая защитную стойку, готовая обороняться. Но, к счастью, её визави удалось сдержаться в этот раз.

— Поверьте, мы не в сериале — с долей некой нравоучительности произносит он, и, в ответ, ироническая улыбка ползёт по её губам:

— Это самое сложное. С верой всегда проблемы.

За столько лет, что они работают с Малдером вместе, Скалли уже поняла, что глаза и знания — это далеко не всё, чему можно доверять, что существуют вещи, даже гению неподвластные, скрытые даже от величайшего ума. Но это не значит, что она готова была это новое понимание принять. Было то, что слишком. И женщина ни на миг не переставала с этим чем-то спорить.

— Возможно, вас очень заденут мои слова, — неспешно сказала она, — однако я всё равно скажу, потому что хочу, чтобы вы поставили себя на моё место. Попытайтесь сделать это. Я не прошу понять меня, но хотя бы выслушайте.

Она снова на него посмотрела — на эту огромную махину, устало привалившуюся к стене. От одних габаритов Мегатрона в венах стыла кровь, что уж обо всём остальном говорить. Тем не менее, Скалли точно была не из робкого десятка, и  принялась откровенничать, отчеканивая слова:

— В моём мире такие, как вы, Мегатрон, — это большая игрушка для богатых и тех, у кого в руках сосредоточена власть. Я, хотя и занимаю приличную должность в секторе безопасности своего государства, чертовски бедна, чтобы однажды такую игрушку купить. В моих карманах пусто, так что, я не могу о чём-то подобном даже мечтать. Но для тех, кто ест деньги на завтрак, у кого они, вместо основного блюда, на обед, а вместо десерта — на ужин, такая покупка, должно быть, не составит труда.

Вопрос денег Скалли никогда особо не интересовал. Она жила не только своей работой, но и буквально на работе, с детства особым богатством избалована не была, и, в принципе, ей всего хватало для комфортной жизни. У неё не было (и, к сожалению, не могло быть) детей, чтобы передать им хорошее наследство, а племянники, стараниями своих родителей, ни в чём не нуждались. Поэтому деньги особо не беспокоили её. Но теперь, сидя в компании машины для убийств, на затхлом заброшенном складе, она подумала, что, учитывая как риск для жизни, так и огромное количество усилий, что она тратит на этой работе, получает она жалкие гроши. Завтра же попросит прибавку к жалованию, если, конечно, выйдет отсюда живой...

Она молча внимательно выслушивает Мегатрона. Несколько минут продолжает молчать, обдумывая услышанное. Версия, которую он предлагал, звучала складно, и имела право на существование. Однако у всего этого была и другая возможная сторона, о которой она пока что решила молчать — как давая ему шанс объяснить всё, как можно подробнее, так и из соображений собственной безопасности. В данный момент Скалли склонялась к версии, что эта огромная железяка — специальный проект, разработанный ЦРУ, и именно там находится волшебная кнопка по его руководству. Во всяком случае, зашифровка всех возможных данных о нём и об инциденте в Чикаго (если, конечно, он — не выдумка), говорили косвенно именно об этом пока. Теперь оставалось лишь подтвердить, ложна ли её догадка, или это всё таки правда.

Скалли решила несколько сбавить пыл и чуть разжала пальцы, сжимающие пистолет — но так, чтобы, если понадобится, иметь возможность в любой момент его снова схватить. И выстрелить, если будет нужно, хотя последнего ей очень сильно делать не хотелось:

— Если вы предлагаете мне союз и сотрудничество, — неспешно произнесла она, глядя в его подобие глаз, -то считаете, что оно, по каким-то причинам, на каких-то основаниях, возможно. Объясните, что ценного видит в этом складе ваше начальство? И почему, в таком случае, вы оказались здесь?

Про семью всегда сложно говорить. Особенно тем, кто ее потерял много лет назад и возвращать уже точно поздно. Дин не стал больше требовать от Пирс подробностей, но почему-то понял, что история с семьей тоже является для нее сложной, но с другой стороны это можно было бы использовать против нее. Как информацию про семью использовали против Кроули. Здесь демоны могли сделать тоже самое, чтобы свергнуть ее. Только вот есть ли те, кто еще остался с ее рода и чтобы можно было бы схватить. Вдруг и есть, но для Дина эта информация являлась бесполезной. Если только демоны недовольны ее правлением, то могут и постараться. Кто знает, какие и сколько скелетов найдут в ее шкафу.
— Правда? А по твоей ухмылке довольной будто так и идут намеки, что живого от них уже вряд ли что-то осталось.
Они уже встречались несколько раз и Дин запомнил некоторые ее приемчики при общении. Сложно сейчас не догадаться, что она немного смутилась о том, что рассказала сама же про двух мужчин, с которыми имела дело. Любовники? Женихи? Очень интересно. И если вампирша их покусала и выбросила, то даже грустно с этого. Но тогда она бы и скрывать не стала. В этом тоже много интересных и скрытых фактов. Только вот странно все это. Откуда в ней столько секретов? Сама же показала себя вольной птицей и весьма отстраненной от людей и даже своих сородичей. Видимо, без секретов даже она не может жить. Или действительно не хочет, чтобы подробности ее жизни раскрывались намного шире, и чтобы никто особо не распространялся. Но Винчестер заметил, что демоны позади его сами прислушивались к каждому их слову и могли наматывать себе на ус новую информацию.
— Не сказал бы, что ревную, но кто станет убивать своего бывшего ухажера за то, что он бросил и стал с другой встречаться? Но раз нужно убить. Тем более вампира, то попытаться стоит. Так же устранить и тех, кто будет ему помогать выжить. Там же нет симпатичных дамочек, как ты? А то вдруг очаруют и придется тогда выкручиваться как-нибудь.
Пусть сейчас он был демоном, но своих человеческих качеств не утратил. В нем кипела страсть и стремление заполучить желаемое. Даже чаще то, что   встреча с девушками могла бы его очень заинтересовать. А они в свою очередь убьют его, чтобы точно никакого оружия против них не создал. Но в голову не приходило, где искать то самое дерево, из которого можно создать кол. Зато есть демоны, которых можно помучить и погонять как следует, чтобы все разузнали. И самому бегать не придется.
Но поцелуй был очень даже кстати. Демоны позади их снова напряглись, но Винчестер ничего не сделал, а лишь ответил на поцелуй, готовясь эту девушку прямо на этом троне "ублажить". Но отлично понимал, что дело зовет и нужно сначала разобраться с вампирами, а уже потом потехами наслаждаться. Смотрит в ее глаза довольные и кивает.
— Конечно. Но нужно время, чтобы найти то самое дерево. Тот самый белый дуб. Не одолжишь мне парочку своих помощников? На них я быстро прокачусь по свету и все разузнаю. Или поищи сама, пока я веду слежку за кровосиськами первородными.

Про семью всегда сложно говорить. Особенно тем, кто ее потерял много лет назад и возвращать уже точно поздно. Дин не стал больше требовать от Пирс подробностей, но почему-то понял, что история с семьей тоже является для нее сложной, но с другой стороны это можно было бы использовать против нее. Как информацию про семью использовали против Кроули. Здесь демоны могли сделать тоже самое, чтобы свергнуть ее. Только вот есть ли те, кто еще остался с ее рода и чтобы можно было бы схватить. Вдруг и есть, но для Дина эта информация являлась бесполезной. Если только демоны недовольны ее правлением, то могут и постараться. Кто знает, какие и сколько скелетов найдут в ее шкафу.
— Правда? А по твоей ухмылке довольной будто так и идут намеки, что живого от них уже вряд ли что-то осталось.
Они уже встречались несколько раз и Дин запомнил некоторые ее приемчики при общении. Сложно сейчас не догадаться, что она немного смутилась о том, что рассказала сама же про двух мужчин, с которыми имела дело. Любовники? Женихи? Очень интересно. И если вампирша их покусала и выбросила, то даже грустно с этого. Но тогда она бы и скрывать не стала. В этом тоже много интересных и скрытых фактов. Только вот странно все это. Откуда в ней столько секретов? Сама же показала себя вольной птицей и весьма отстраненной от людей и даже своих сородичей. Видимо, без секретов даже она не может жить. Или действительно не хочет, чтобы подробности ее жизни раскрывались намного шире, и чтобы никто особо не распространялся. Но Винчестер заметил, что демоны позади его сами прислушивались к каждому их слову и могли наматывать себе на ус новую информацию.
— Не сказал бы, что ревную, но кто станет убивать своего бывшего ухажера за то, что он бросил и стал с другой встречаться? Но раз нужно убить. Тем более вампира, то попытаться стоит. Так же устранить и тех, кто будет ему помогать выжить. Там же нет симпатичных дамочек, как ты? А то вдруг очаруют и придется тогда выкручиваться как-нибудь.
Пусть сейчас он был демоном, но своих человеческих качеств не утратил. В нем кипела страсть и стремление заполучить желаемое. Даже чаще то, что   встреча с девушками могла бы его очень заинтересовать. А они в свою очередь убьют его, чтобы точно никакого оружия против них не создал. Но в голову не приходило, где искать то самое дерево, из которого можно создать кол. Зато есть демоны, которых можно помучить и погонять как следует, чтобы все разузнали. И самому бегать не придется.
Но поцелуй был очень даже кстати. Демоны позади их снова напряглись, но Винчестер ничего не сделал, а лишь ответил на поцелуй, готовясь эту девушку прямо на этом троне "ублажить". Но отлично понимал, что дело зовет и нужно сначала разобраться с вампирами, а уже потом потехами наслаждаться. Смотрит в ее глаза довольные и кивает.
— Конечно. Но нужно время, чтобы найти то самое дерево. Тот самый белый дуб. Не одолжишь мне парочку своих помощников? На них я быстро прокачусь по свету и все разузнаю. Или поищи сама, пока я веду слежку за кровосиськами первородными.